Случалось, что в таком положении сонного его заливало дождем,
засыпало пылью, а несколько раз, осенью, даже буквально заносило снегом; и если он не погиб преждевременною смертью, то этим, без сомненья, был обязан заботам о своей грустной особе других, подобных ему, несчастливцев и главным образом заботам веселого пана Туркевича, который, сильно пошатываясь, сам разыскивал его, тормошил, ставил на ноги и уводил с собою.
Неточные совпадения
Старый господин сидел с закрытыми глазами. Лошади немного припустили с горки, тарантас покатился быстрее, и опять за ним увязался клуб белой
пыли, в котором толклись овода, и опять потянулась пустота, томление, зной… Старый господин вскоре действительно
заснул.
Мы с матерью и с Парашей улеглись в карете, и сладко
заснул я, слушая, как жевали кони овес и фыркали от попадавшей в ноздри
пыли.
Вот едет могучий Олег со двора,
С ним Игорь и старые гости,
И видят — на холме, у брега Днепра,
Лежат благородные кости;
Их моют дожди,
засыпает их
пыль,
И ветер волнует над ними ковыль.
Я растер его водкой с уксусом, он
заснул с неясной улыбкой на лице, оклеенном мучной
пылью, курчавые волосы прилипли к вискам, весь он как будто таял, и грудь его едва вздымалась под рубахой, — грязной, полуистлевшей, испачканной комьями присохшего теста.
Потом я
заснул, а когда проснулся, его уже не было в пекарне, и он явился только к вечеру. Казалось, что весь он был покрыт какой-то
пылью, и в его отуманенных глазах застыло что-то неподвижное. Кинув картуз на полку, он вздохнул и сел рядом со мной.
Коновалов растянулся на полу пекарни и скоро
заснул. Я лежал на мешках с мукой и сверху вниз смотрел на его могучую бородатую фигуру, богатырски раскинувшуюся на рогоже, брошенной около ларя. Пахло горячим хлебом, кислым тестом, углекислотой… Светало, в стекла окон, покрытые пленкой мучной
пыли, смотрело серое небо. Грохотала телега, пастух играл, собирая стадо.
Александрия — Греция, возвратившаяся в Египет, памятник славы сына Юпитера Аммона, надгробный памятник Клеопатры, —
засыпала в золотой
пыли, в тумане света и жара.
Знакомые лица, — осунувшиеся, зеленовато-серые от
пыли, — казались новыми и чужими. Плечи вяло свисали, не хотелось шевелиться. Воды не было, не было не только, чтобы умыться, но даже для чаю: весь ручей вычерпали до дна раньше пришедшие части. С большим трудом мы добыли четверть ведра какой-то жидкой грязи, вскипятили ее и,
засыпав чаем, выпили. Подошли два знакомых офицера.
И,
засыпая, последним ярким образом от прожитого дня он уносил с собою кусок горячего, залитого солнцем стертого камня, или толстый слой нежно-жгучей, щекочущей
пыли.